8 сентября 2012 г. в 09:00
Август 1943 года для СССР был удачным. После первых победных салютов за взятие Белгорода РККА захватила Харьков и начала битву за Днепр. Стало ясно, что дни немцев на Донбассе и в Приазовье сочтены. После прорыва Миус-фронта и рубежа под Самбеком советские войска начали бои за южный Донбасс и Мариупольщину.
В Мариуполе поднялась паника. Сам город, из 23 месяцев оккупации 16 был прифронтовым, поэтому массовые передвижения войск и гражданских лиц были не в диковинку.
Как только пал Таганрог, гестапо и ДКС (подразделение гестапо, состоящее из местных жителей во главе с бывшим учителем 40-й школы Бордычевским) провели в Мариуполе третий по счету разгром антифашистского подполья, жертвами которого стали советские и украинские (члены ОУН) подпольщики (как известно, на Азовском заводе №2 (теперь ММК им. Ильича) и в порту действовали совместные подпольные группы коммунистов и националистов Василия Шипицына и Саввы Карася).
3 и 4 сентября сотрудники зондеркоманды 10а расстреляли во рву села Агробаза всех, на кого были заведены дела о подпольной деятельности. Среди расстрелянных оказались известный всему городу Евгений Ломизов, а также националисты Евгений Мороз, Яков Жижура, Галушко, Лысый и другие. 11 сентября, спустя неделю после расстрела, останки расстрелянных патриотов были эксгумированы и опознаны, о чем был составлен соответствующий акт. Однако после следствия, поведенного НКВД в 1943-1945 годах, украинским националистам было отказано в признании самого факта борьбы с нацистами и их имена из списков расстрелянных на Агробазе были вычеркнуты. В повторном акте 1957 года, цитируемого краеведами, имена Жижуры, Галушко и других уже не значатся в отличие от акта 1943 года, составленного по горячим следам. Соответственно, на могиле жертв фашизма на центральном кладбище Мариуполя, где похоронены жертвы расстрелов 3 и 4 сентября 1943 года, их фамилий нет, кроме Евгения Мороза (на памятнике Морозов), оставленного по недосмотру.
Кстати, Бордычевский выпустил одного из подпольщиков на волю, предварительно показав, где он спрятал дела подпольщиков. Однако этот акт ему не зачли и приговорили в 1946 году к расстрелу, несмотря даже на то, что в последний период его жизни чекисты использовали Бордычевского как «наседку» в тюрьмах Львова в борьбе против националистов.
4 и 5 сентября жителям Мариуполя было объявлено покинуть город вместе с отступающими солдатами вермахта. Тем, кто будет обнаружен в городе, грозил расстрел на месте, что немцы практиковали. Отряды факельщиков СС и вермахта начали вакханалию террора. На улицах Мариуполя появились огнеметные танки и солдаты с ранцевыми огнеметами, направляющие огненные струи в окна домов.
Надо сказать, что исторический цетр Мариуполя еще в ХІХ веке застраивали каменными домами, однако перегородки у них были деревянными, и дома выгорали изнутри, оставляя после пожара закопченные каменные стены, зияющие пустыми глазницами окон.
Писатель Борис Горбатов, попавший в город в первые часы после взятия Мариуполя советскими войсками в качестве корреспондента «Правды», так описывал увиденное: «Три дня над городом стоял дым. Поджигатели врывались в дома, выплескивали на постели, шкафы бензин, зажигали и бросались дальше. Женщины падали на колени, умоляя пощадить их жилье, протягивали грудных детей. Враги хватали ребенка и швыряли в огонь. Шипело человеческое мясо, полузадушенные люди выбегали из домов под пули автоматчиков. Мать Галины Ренской начала было спасать свой домишко - ее пристрелил гитлеровец. По всему городу металось черное пламя, в дыму с хохотом и свистом, словно дикари у костра, метались, одержимые демонами разрушения, фашисты. Это дикари, пляшущие у костра каннибалы, пьянеющие от запаха жареного человеческого мяса».
Командующий Южным фронтом генерал-полковник Федор Толбухин назначил на 7 сентября прорыв Кальмиусского рубежа немецко-румынских войск. Между Юрьевкой и Мелекино высадился отряд десантников 384-го отдельного батальона морской пехоты (обмп) АзВФ лейтенанта Константина Ольшанского, в составе которой был уроженец села Мало-Янисоль главстаршина Юрий Богдан, парторг батальона. Вскоре для поддержки ольшанцев непосредственно возле порта высадился второй отряд капитан-лейтенанта Немченко. Задача у десантников была одна - захватить порт и удержать его до подхода основных войск.
Против морских пехотинцев немцы бросили сначала румынскую кавалерию, затем танки и пехотные подразделения вермахта. Группа лейтенанта Василия Корды в рукопашном бою перебила ножами и лопатками более 100 фашистов. Отряд Ольшанского возле Мангуша все же попал в окружение. Тогда Богдан с группой десантников «оседлал» высоту 68,02 и, расставив на ней по периметру пулеметы, стал прикрывать отход основного отряда в сторону Мариуполя. Тем временем основные силы отряда Ольшанского вырвались из кольца и к исходу 10 сентября соединились с основными войсками. Тяжело раненый Богдан вскоре умер от гангрены и был похоронен в братской могиле в Городском саду. Однако попытка командира 384-го обмп Федора Котанова представить Юрия Богдана и краснофлотца Виктора Титаренко (правая рука Богдана в бою у высоты) к званию Героев Советского Союза оказалась неудачной - командующий Азовской флотилией контр-адмирал Сергей Горшков собственноручно вычеркнул из представления Богдана и Титаренко, сказав: «А русские у тебя, капитан, не герои?»
Когда десантники Немченко бились в порту, к ним прибилось несколько мальчишек, учеников 31-й школы. Из них наиболее известен Толя Балабуха, которому поставили памятник стараниями и работы учителя Леонарда Марченко. По одним данным, Балабуху заколол штыком гитлеровец, по другим - он погиб от взрыва подорванного им немецкого БТРа.
С востока на Мариуполь наступали части 44-й армии генерал-лейтенанта Василия Хоменко - 221-я и 130-я Таганрогская стрелковые дивизии полковников Иосифа Блажевича и Константина Сычева. В небе их поддерживали самолеты 9-й авиадивизии полковника Ибрагима Дзусова (в их числе легендарный Александр Покрышкин). 6 сентября старший лейтенант Иван Бабак на «Аэрокобре» выстрелом разбил паровоз состава, на котором немцы пытались вывезти мариупольских девушек. В благодарность жители города собрали средства на истребитель «Мариуполь», который передали Бабаку.
9 сентября советские войска ворвались в город. Сопротивление немцев в городе не было особенно упорным: в Мариуполе остались достаточно деморализованные части. Одно дело поджигать дома и расстреливать безоружных жителей, другое - противостоять танкам и разгоряченным в бою советским войскам. Очевидцы рассказывали, что некоторые районы города переходили из рук в руки даже без выстрелов. В то же время, в производственных цехах азовского завода №2 (им. Ильича) кипели кратковременные, но ожесточенные схватки.
И снова слово Борису Горбатову: «Из кукурузников, из камышей, из пещер возвращаются в город люди. Врагам не удалось их угнать. С тощим узелком идет меж развалинами Ольга Володина. Узелок - вот все, что осталось у нее. Около полусожженных кроватей на пепелище возятся люди. Кто-то разгребает золу, мужчина с ожесточенными глазами рубит обгорелые бревна. Он хочет сколотить пока хоть конуру. Этот город снова будет самым веселым в Донбассе».
Многие дома восстанавливать не стали, а попросту снесли. Поэтому на проспекте Ленина от здания бывшего ДОСААФа до драмтеатра многие здания уже послевоенные, о чем говорят цифры - год постройки - на фронтоне.
Когда войска еще дрались за город, по улицам уже колесили «виллисы» СМЕРШа. Со списками на руках чекисты начали аресты всех подозреваемых, в число которых попали и ИТР обоих Азовских заводов, работавшие при немцах: есть-то хочется всем и ежедневно. Со стен срывались немецкие вывески, а ветер играл подожженными флагами со свастикой, которые не срывали, а жгли. Уже 10 сентября были организованы расчистки завалов на улицах и заводах.
На кладбище Героев (теперь сквер на Театральной площади), где были похоронены 160 солдат и офицеров оккупационных войск - вермахта, хорватов и румын (по некоторым данным и Герой Советского Союза летчик Яков Антонов), срывали кресты и утюжили бульдозером могилы. Они и ныне там и большинство мариупольцев и гостей города не знает, что прохаживаясь по скверу, гуляют по могилам.
В Мариуполь вернулись коммунисты, НКВД и советская власть.
Август 1943 года для СССР был удачным. После первых победных салютов за взятие Белгорода РККА захватила Харьков и начала битву за Днепр. Стало ясно, что дни немцев на Донбассе и в Приазовье сочтены. После прорыва Миус-фронта и рубежа под Самбеком советские войска начали бои за южный Донбасс и Мариупольщину.
В Мариуполе поднялась паника. Сам город, из 23 месяцев оккупации 16 был прифронтовым, поэтому массовые передвижения войск и гражданских лиц были не в диковинку.
Как только пал Таганрог, гестапо и ДКС (подразделение гестапо, состоящее из местных жителей во главе с бывшим учителем 40-й школы Бордычевским) провели в Мариуполе третий по счету разгром антифашистского подполья, жертвами которого стали советские и украинские (члены ОУН) подпольщики (как известно, на Азовском заводе №2 (теперь ММК им. Ильича) и в порту действовали совместные подпольные группы коммунистов и националистов Василия Шипицына и Саввы Карася).
3 и 4 сентября сотрудники зондеркоманды 10а расстреляли во рву села Агробаза всех, на кого были заведены дела о подпольной деятельности. Среди расстрелянных оказались известный всему городу Евгений Ломизов, а также националисты Евгений Мороз, Яков Жижура, Галушко, Лысый и другие. 11 сентября, спустя неделю после расстрела, останки расстрелянных патриотов были эксгумированы и опознаны, о чем был составлен соответствующий акт. Однако после следствия, поведенного НКВД в 1943-1945 годах, украинским националистам было отказано в признании самого факта борьбы с нацистами и их имена из списков расстрелянных на Агробазе были вычеркнуты. В повторном акте 1957 года, цитируемого краеведами, имена Жижуры, Галушко и других уже не значатся в отличие от акта 1943 года, составленного по горячим следам. Соответственно, на могиле жертв фашизма на центральном кладбище Мариуполя, где похоронены жертвы расстрелов 3 и 4 сентября 1943 года, их фамилий нет, кроме Евгения Мороза (на памятнике Морозов), оставленного по недосмотру.
Кстати, Бордычевский выпустил одного из подпольщиков на волю, предварительно показав, где он спрятал дела подпольщиков. Однако этот акт ему не зачли и приговорили в 1946 году к расстрелу, несмотря даже на то, что в последний период его жизни чекисты использовали Бордычевского как «наседку» в тюрьмах Львова в борьбе против националистов.
4 и 5 сентября жителям Мариуполя было объявлено покинуть город вместе с отступающими солдатами вермахта. Тем, кто будет обнаружен в городе, грозил расстрел на месте, что немцы практиковали. Отряды факельщиков СС и вермахта начали вакханалию террора. На улицах Мариуполя появились огнеметные танки и солдаты с ранцевыми огнеметами, направляющие огненные струи в окна домов.
Надо сказать, что исторический цетр Мариуполя еще в ХІХ веке застраивали каменными домами, однако перегородки у них были деревянными, и дома выгорали изнутри, оставляя после пожара закопченные каменные стены, зияющие пустыми глазницами окон.
Писатель Борис Горбатов, попавший в город в первые часы после взятия Мариуполя советскими войсками в качестве корреспондента «Правды», так описывал увиденное: «Три дня над городом стоял дым. Поджигатели врывались в дома, выплескивали на постели, шкафы бензин, зажигали и бросались дальше. Женщины падали на колени, умоляя пощадить их жилье, протягивали грудных детей. Враги хватали ребенка и швыряли в огонь. Шипело человеческое мясо, полузадушенные люди выбегали из домов под пули автоматчиков. Мать Галины Ренской начала было спасать свой домишко - ее пристрелил гитлеровец. По всему городу металось черное пламя, в дыму с хохотом и свистом, словно дикари у костра, метались, одержимые демонами разрушения, фашисты. Это дикари, пляшущие у костра каннибалы, пьянеющие от запаха жареного человеческого мяса».
Командующий Южным фронтом генерал-полковник Федор Толбухин назначил на 7 сентября прорыв Кальмиусского рубежа немецко-румынских войск. Между Юрьевкой и Мелекино высадился отряд десантников 384-го отдельного батальона морской пехоты (обмп) АзВФ лейтенанта Константина Ольшанского, в составе которой был уроженец села Мало-Янисоль главстаршина Юрий Богдан, парторг батальона. Вскоре для поддержки ольшанцев непосредственно возле порта высадился второй отряд капитан-лейтенанта Немченко. Задача у десантников была одна - захватить порт и удержать его до подхода основных войск.
Против морских пехотинцев немцы бросили сначала румынскую кавалерию, затем танки и пехотные подразделения вермахта. Группа лейтенанта Василия Корды в рукопашном бою перебила ножами и лопатками более 100 фашистов. Отряд Ольшанского возле Мангуша все же попал в окружение. Тогда Богдан с группой десантников «оседлал» высоту 68,02 и, расставив на ней по периметру пулеметы, стал прикрывать отход основного отряда в сторону Мариуполя. Тем временем основные силы отряда Ольшанского вырвались из кольца и к исходу 10 сентября соединились с основными войсками. Тяжело раненый Богдан вскоре умер от гангрены и был похоронен в братской могиле в Городском саду. Однако попытка командира 384-го обмп Федора Котанова представить Юрия Богдана и краснофлотца Виктора Титаренко (правая рука Богдана в бою у высоты) к званию Героев Советского Союза оказалась неудачной - командующий Азовской флотилией контр-адмирал Сергей Горшков собственноручно вычеркнул из представления Богдана и Титаренко, сказав: «А русские у тебя, капитан, не герои?»
Когда десантники Немченко бились в порту, к ним прибилось несколько мальчишек, учеников 31-й школы. Из них наиболее известен Толя Балабуха, которому поставили памятник стараниями и работы учителя Леонарда Марченко. По одним данным, Балабуху заколол штыком гитлеровец, по другим - он погиб от взрыва подорванного им немецкого БТРа.
С востока на Мариуполь наступали части 44-й армии генерал-лейтенанта Василия Хоменко - 221-я и 130-я Таганрогская стрелковые дивизии полковников Иосифа Блажевича и Константина Сычева. В небе их поддерживали самолеты 9-й авиадивизии полковника Ибрагима Дзусова (в их числе легендарный Александр Покрышкин). 6 сентября старший лейтенант Иван Бабак на «Аэрокобре» выстрелом разбил паровоз состава, на котором немцы пытались вывезти мариупольских девушек. В благодарность жители города собрали средства на истребитель «Мариуполь», который передали Бабаку.
9 сентября советские войска ворвались в город. Сопротивление немцев в городе не было особенно упорным: в Мариуполе остались достаточно деморализованные части. Одно дело поджигать дома и расстреливать безоружных жителей, другое - противостоять танкам и разгоряченным в бою советским войскам. Очевидцы рассказывали, что некоторые районы города переходили из рук в руки даже без выстрелов. В то же время, в производственных цехах азовского завода №2 (им. Ильича) кипели кратковременные, но ожесточенные схватки.
И снова слово Борису Горбатову: «Из кукурузников, из камышей, из пещер возвращаются в город люди. Врагам не удалось их угнать. С тощим узелком идет меж развалинами Ольга Володина. Узелок - вот все, что осталось у нее. Около полусожженных кроватей на пепелище возятся люди. Кто-то разгребает золу, мужчина с ожесточенными глазами рубит обгорелые бревна. Он хочет сколотить пока хоть конуру. Этот город снова будет самым веселым в Донбассе».
Многие дома восстанавливать не стали, а попросту снесли. Поэтому на проспекте Ленина от здания бывшего ДОСААФа до драмтеатра многие здания уже послевоенные, о чем говорят цифры - год постройки - на фронтоне.
Когда войска еще дрались за город, по улицам уже колесили «виллисы» СМЕРШа. Со списками на руках чекисты начали аресты всех подозреваемых, в число которых попали и ИТР обоих Азовских заводов, работавшие при немцах: есть-то хочется всем и ежедневно. Со стен срывались немецкие вывески, а ветер играл подожженными флагами со свастикой, которые не срывали, а жгли. Уже 10 сентября были организованы расчистки завалов на улицах и заводах.
На кладбище Героев (теперь сквер на Театральной площади), где были похоронены 160 солдат и офицеров оккупационных войск - вермахта, хорватов и румын (по некоторым данным и Герой Советского Союза летчик Яков Антонов), срывали кресты и утюжили бульдозером могилы. Они и ныне там и большинство мариупольцев и гостей города не знает, что прохаживаясь по скверу, гуляют по могилам.
В Мариуполь вернулись коммунисты, НКВД и советская власть.
